Дело о «красном орле» - Страница 36

— Да ладно, мы все понимаем, закон гор, — примирительно сказал Обнорский. — Но у нас есть одна маленькая проблема. Вы испортили два лобовых стекла на машине нашего сотрудника…

— Нэт праблэма! — заявил старший из братьев. — Сколько?

Спозаранник вытащил из папки квитанции и огласил потраченную сумму. Абрек молча достал кошелек и отсчитал Глебу купюры.

Потом еще было примирение, и горцы поведали нам душераздирающую историю их приезда в Питер.

Все их большое семейство живет в ауле, затерянном высоко в горах. Но в семье не без урода. Их младшая сестренка, вместо того, чтобы стать приличным человеком, то есть хорошо готовить еду, стирать и пасти коз, с детства проявляла интерес ко всякой ерунде. Например, она научилась писать и читать, занималась по старым учебникам алгеброй и физикой. А когда ей исполнилось пятнадцать, она уехала в город, где стала учиться в интернате. В семнадцать поступила в институт. Получала только пятерки, и в конце концов ее направили на практику в Петербург. Дальше известно. Поехала на каникулы в родное село, там похвасталась братьям, рассказала им про поездку, что каталась ночью на большой лодке по реке с мужчиной. Братья, узнав такое, поняли, что род их обесчестен! Ночью с мужчиной на лодке! Оставалось только одно: любым путем вернуть опозоренной семье честное имя.

А пути было два: или заставить неверного жениться на их сестре, или его убить. Они собрали деньги и поехали в Питер.

Приехали на Московский вокзал и стали спрашивать у прохожих, где живет Обнорский. Почему-то никто не знал. Тогда они стали вспоминать, что они еще знают о своем обидчике, и вспомнили, что у него есть зеленая «Нива», на заднем стекле которой наклейка с маленькой мышкой. Это им сестра рассказывала. Они купили карту города и принялись обходить город по квадратам.

Начали с центра и очень скоро, где-то через дней десять, нашли то, что искали. Что последовало за этим, нам уже было известно.

Напоследок мы все получили приглашения приехать в гости к ним в аул и начали прощаться. Когда уже расходились в разные стороны, Спозаранник решил спросить:

— А что это за клей, которым вы бумагу на стекло приклеивали?

— Вах! — сказал один из братьев. — Мы этот клей из мочевого пузыря баранов дэлаэм! Хороший клей, всегда с собой возим, обув клеить. Одын нэдастаток: этот клей в молоке портытся, отходыт!

— Спасибо, — сказал вежливый Глеб, и мы пошли домой.

ДЕЛО О КРЫМСКОЙ ТЕТЕ

Рассказывает Нонна Железняк

"Железняк Нонна Евгеньевна, 32 года, корреспондент отдела расследований. Несмотря на свою задумчивость и рассеянность, иногда склонна к совершению героических поступков.

Это, возможно, связано с тем, что Нонна Железняк считает своим прадедом матроса М.Железняка, произнесшего крылатую фразу: «Караул устал!»

Замужем за корреспондентом отдела расследований Михаилом Модестовым. Сын от первого брака — Денис, семи лет. Недавно родила двух девочек-близнецов, Александру и Евгению, однако, несмотря на положенный декретный отпуск, не хочет прерывать связи с Агентством и жаждет активной деятельности…"

Из служебной характеристики

— Железняк! Ты — дура!

— Да нет… — Спорить было лень да и несподручно. Трудно это делать, когда одновременно моешь посуду и разговариваешь по телефону как паралитик, прижимая трубку плечом к уху. Я хотела найти какой-нибудь компромисс.

— Нет! Ты — идиотка! — Юлька на компромисс идти не хотела.

— Ты меня не понимаешь. Я считаю, что только в этом возрасте поняла…

— Более того, ты — извращенка, — перебила меня Юля.

— Почему, если мне нравится Спозаранник, то я сразу извращенка?

— Только извращенки могут влюбиться в Спозаранника!

Трубка наконец выскользнула из-под уха и шлепнулась в раковину. Юлька захлебнулась. Так ей и надо. Я отключила телефон.

Теперь план по захвату Глеба Егоровича придется придумывать самостоятельно.

Вот уже три дня, как я поняла, что Спозаранник — гениальный инвестигейтор и самый замечательный мужчина в мире. У него глаза такие… С ресницами. Странно, почему я раньше не замечала, что у Спозаранника есть ресницы. Сначала я заметила у него ресницы, а потом поняла, что за железной маской поборника штабной культуры скрывается нежная и чувствительная душа. Понимаю, подозревать в Спозараннике чувства и, тем более, душу до недавнего времени было просто нелепо. Но это не потому, что их у него нет, а потому что Глеб Егорович умело это скрывал, ловко обводя вокруг пальца женскую половину Агентства. В создании многочисленных приказов и инструкций он реализовывал тайное желание опеки своих коллег.

Сколько заботы и понимания сквозит, например, в одном из его последних приказов, изданном для сотрудников отдела расследований: «С целью упорядочения процесса приема пищи и минимизации угроз дезорганизации деятельности отдела, являющихся неизбежными последствиями увлечением вышеупомянутым процессом, приказываю посещать отдел питания поодиночке и в строго отведенное для каждого сотрудника время. Расписание прилагается. Железняк — 12.00-12.15, Гвичия — 12.15-12.30, Кононов — 12.30-12.45 и т.д.». Во! А все потому, что Глеб Егорович знает, что режим в приеме пищи — дело серьезное. Это я как мать двух новорожденных и одного подростка могу утверждать…

— Мать! Твои новые дети жрать хотят!

И старые тоже… — На кухне появился сын Дениска с эскортом из двух кошек. Судя по глазам последних, в их планы тоже входило чего-нибудь съесть. Я вздохнула, подумав, как тяжело быть матерью семейства. Это я еще по-умному сделала, родив в свое время Дениску, который после рождения двойняшек сделался главной нянькой. Это он придумал имена новорожденным девочкам — Саша и Женя. Александра и Евгения.