Дело о «красном орле» - Страница 27

— Кто куда? — спросил Шаховский, глядя на часы. — Если вы не против, то я на Васильевский, меня там дама сердца ждет.

И Шаховский покинул нас, поймав такси, а мы остались втроем (плюс маловменяемый Глеб). Словно новорожденный, он сладко посапывал, поддерживаемый мной и Зудинцевым. Время от времени, он вытягивал губки и сладко чмокал. В эти мгновения он был похож на муми-тролля. Гвичия вдруг заявил, что его ждет некий источник, с которым он договорился встретиться в полночь под Дворцовым мостом. Такой наглой лжи я еще в своей жизни не слышал. Тем не менее и Зураб покинул нас. Нам же не оставалось ничего другого, как сопровождать минишефа домой на улицу Руднева.

В пятую или шестую остановленную нами машину нас наконец посадили (первые не сажали нас из боязни, что «ваш алкаш весь салон заблюет»). Когда мы высадились, то поняли, что нам придется доставлять нашего шефа до квартиры, так как он хоть и мычал в ответ на наши вопросы, но местность не узнавал. Решив, что обоим подставляться под справедливый гнев его жены нам не стоит, мы бросили жребий. Вышло, что я жду внизу, а Зудинцев транспортирует тело наверх. Мой напарник попробовал, но не смог. Оказалось, что пьяный Спозаранник весит больше, чем трезвый.

Мы дотащили его до дверей и, прислонив к стене, добились, чтобы он находился в вертикальном положении. Когда мы собрались нажать кнопку звонка, дверь неожиданно открылась, и мы увидели его жену. Она с интересом нас оглядела, потом сказала:

— Придется его кодировать.

Мы с Зудинцевым переглянулись, не поняв ее высказывания.

— Транспортируйте, — сказала она и посторонилась.

Мы внесли тело в квартиру и положили на диван. Глеб пробормотал: «Почкование производится по весне всеми фибрами у жаб», свернулся калачиком и вырубился окончательно.

— Спасибо вам, ребята. Проходите на кухню, я вас хоть чаем напою, — сказала добрая жена Спозаранника и ушла, а мы прошли на кухню.

Надо сказать, что на доставку Спозаранника у нас ушли последние силы. На кухне, в тепле, нас начало развозить. Зудинцев достал из-за пазухи почти полную бутылку водки. Взяв со стола два стакана, мы вновь употребили.

— Может, пойдем? — предложил Зудинцев.

— Конечно, надо идти, — ответил ему я.

А вот дальнейшие события каждый из нас впоследствии рассказывал по-своему. Я могу изложить только свою версию.

Требовалась закуска, и Зудинцев полез в холодильник. Он достал полпалки копченой колбасы, банку грибов и сыр.

— А Спозаранники грибы едят? — спросил я.

— Если бы Спозаранники грибы ели, то они их давно бы съели, а так как они их до сих пор не съели, значит, они их вообще не едят! — провел журналистское расследование Зудинцев.

— Логично, — согласился я и вскрыл банку.

Вообще Глебу следовало опечатать холодильник, ведь у него есть печать. Даже странно, что у Спозаранника дома есть неопечатанные предметы без инвентарных номеров.

Жена Глеба пришла на кухню, когда мы уже допили бутылку. Она была очень тактичной и незлой женщиной, поэтому она не ругалась, а, наоборот, спросила, можно ли нам уже стелить. Мы начали отказываться, но она и слушать не хотела: дескать, нас в таком состоянии упекут в «каталажку». Как получилось, что мы остались у него ночевать, сам не понимаю.

Утром Надежда начала нас будить на работу. Это оказалось очень трудным и неблагодарным занятием. Только наша, российская, женщина способна на такие подвиги.

Будить трех пьяных мужиков — это не в горящую избу входить и не какую-то там лошадь останавливать. Зудинцев лепетал что-то про «оперативные обстоятельства, которые вынуждают его поспать еще часок, а потом, мол, источники сами придут к нему», а Спозаранник минут десять разглядывал нас, наверное, не понимая, как мы оказались в его квартире. Самым дисциплинированным оказался я. Мне потребовалось всего полчаса, чтобы умыться и одеться.

Когда мы завтракали, Надежда по-медицински отчитывала мужа. Из ее слов мы узнали страшную правду. Оказывается, Глеб Спозаранник со страшной скоростью спивается. Он постоянно приходит домой пьяный и очень поздно, иногда даже после восьми часов вечера. Глеб сидел, опустив голову, и даже не пытался защищаться… Ему было очень стыдно. Нам тоже было стыдно, мы чувствовали себя искусителями, прислужниками дьявола, ворующими из семей души святых отцов (то есть, мужей). А потом мы узнали самое главное: вчерашнее нетрезвое пришествие Спозаранника было действительно не первым, а (о ужас!) вторым! Тут нам стало смешно, и мы покинули гостеприимную квартиру.

4

Ровно в десять пришли оперативники Скрябин и Голубко. Гаденько улыбаясь, они положили на стол папку, пожелали нам успехов, спросили, какого числа у нас зарплата, и ушли. Вот и все.

А мы остались думать. Зудинцев взял в руки папку и начал изучать ее содержимое.

Мы попросили его делать это вслух.

В общем, получалась следующая картина.

На Васильевском острове в течение трех недель произошло три убийства бомжей. Последнее было совершено первого октября.

Все они умерли от множества ножевых колото-резаных ранений. Личности двух первых убитых не установлены, третьим был спившийся житель поселка Торфяное. Свидетелей никаких нет, зацепок тоже. Известно точно лишь одно: последний убитый за несколько часов до смерти звонил своей бывшей жене, хвастался, что у него теперь много денег, и тут же жаловался, что якобы за ним следят, просил разрешения прийти. Но жена, зная, что ее бывший муженек последние пять лет питается на помойках, слушать его дальше не стала и бросила трубку. В папке была копия протокола ее допроса. Получалось, что кто-то мочит бомжей для собственного удовольствия, этакий «хищник». Но был и другой вариант. Если принимать во внимание последний телефонный разговор бомжа, то можно предположить, что они где-то что-то украли и на них охотились с целью вернуть деньги или отомстить.