Дело о «красном орле» - Страница 17

***

Утром я впервые пришла в дом Карачаевцева. Суровый охранник на входе придирчиво посмотрел на меня, потом позвонил по радиотелефону:

— Марианна Андреевна, к вам!…

Только после этого пропустил меня внутрь лестничной площадки, отделанной мрамором.

Квартира располагалась на втором этаже, где меня препроводили к еще одному охраннику — молодому, нагловатого вида, амбалу.

Марианна Цагашна встретила меня достаточно благосклонно.

— Мне сказали, что вы работали в Российской национальной библиотеке.

— Да, — скромно потупилась я. — Но той Библиотеки больше нет, она прекратила свое существование с тех пор, как на Московском проспекте открылось новое здание.

— Разве там плохо? — рассеянно спросила она.

Я едва не ляпнула, что по помпезности интерьеров оно напоминает лестничную площадку этого дома, но вовремя сообразила, что вопрос был задан скорее риторически и судьба Библиотеки Цаплину не волнует.

— У вас редкий цвет волос. Цвет меди, — задумчиво разглядывая мою шевелюру, сказала Марианна. — Как вы думаете, если я куплю похожую краску, мне пойдет?

Не могу сказать, что Марианна была откровенной красавицей, но некая чертовщинка в ней определенно была. По всему — она умела нравиться и создавать впечатление. К тому же на свои сорок она не выглядела.

Моя новая хозяйка лениво вела меня по квартире, перечисляя обязанности горничной. За 50 долларов в неделю я должна была поддерживать порядок в комнатах, носить белье в прачечную, гладить, поливать цветы, заботиться о сантехнике, готовить полуфабрикаты на ужин, выгуливать таксу по кличке Бакс. Наставления были подробные — поливать пальмы только теплой водой, с особой осторожностью стирать пыль с антикварных часов и безделушек на камине, не позволять Баксику грызть ножки кресел.

Я шла за Марианной и думала о том, что такое можно увидеть разве что в залах Эрмитажа. Не хватало только стеклянных витрин и табличек с названиями экспонатов.

Все остальное, включая наборный паркет и картины в багетных рамках, имелось в изобилии. Здесь был даже зимний сад, где стоял бильярдный стол.

Напоследок Марианна продемонстрировала мне ванную, размеры и сантехника которой потрясли меня, и сказала:

— Надеюсь, Валя, вы справитесь. С завтрашнего дня можете приступать к работе.

***

Узнав о том, что я принята горничной в квартиру Карачаевцева, Агеева ехидно заметила, что белая наколка исключительно подойдет к моим волосам. У Завгородней это известие вызвало иную реакцию.

— На твоем месте, Горностаева, должна была быть я, — сказала она, потягиваясь в кресле.

— Ты это к тому, что Карачаевцев не устоял бы перед твоей неотразимой красотой? — спросила я, глядя на ее безукоризненные ноги.

— А то! — ответила Светка.

Скрипка выглядел грустным и напутствовал меня словами;

— Ты там смотри, опять не учуди чего-нибудь.

Я пообещала, что прыжков с яхты больше не повторится, и подумала о том, что, возможно, Нина Викторовна была права, и иногда Леша бывает «славным».

Обнорский зазвал меня к себе в кабинет и извлек из бара шершавую бутылку коллекционного коньяка:

— Ну, Горностаева, я на тебя надеюсь, — сказал он, наполняя рюмку и подавая ее мне. — Помни, что нужны не эмоции, а факты, без которых у нас ничего не получится.

Постарайся добыть их.

— Андрей Викторович! Вы, кажется, путаете меня с Джеком Бердоном из «Всей королевской рати». Я тоже люблю этот роман и помню, что «всегда что-то есть», но начрев Карачаевцев явно не тянет на судью Ирвина.

С этими словами, которые мне и самой показались немного напыщенными, я залпом выпила коньяк. Он был восхитительным.

***

На следующее утро, собираясь в дом начрева, я вспомнила, что горничная Лолиты в телевизионной рекламе стирает белье «Бимаксом», а потому «Лола всегда прекрасна».

Вряд ли эта информация могла мне сейчас пригодиться, но пути назад уже не было.

Прямо в плаще я прошла в дальнюю комнату и переоделась уже там. Марианна мне позволила пользоваться своим шкафом, и я повесила шелковую красную блузку с воротничком Нины Викторовны на плечики среди вещей хозяйки. Платьев и блузок у Цаплиной было немерено, из гардероба шел стойкий запах ее духов. Я не могла вспомнить французское название, но запах был дорогим и волнующим — из красивой, безбедной жизни.

— Валя, захотите есть, не стесняйтесь.

Все в холодильнике, — крикнула Марианна из душа.

Зря Нина Викторовна считает Марианну капризным диктатором. Мне она показалась очень милой, только грустной и рассеянной.

Дважды с утра она пыталась сварить себе кофе в турке, и дважды кофе убегал на плиту, пока не вмешалась я. Марианна присела за низкий столик в зале с крохотной фарфоровой чашечкой и блюдцем и взглянула на меня с благодарностью.

— Спасибо, вы меня выручили. Я страшная кофеманка, и утром до первой чашки у меня все валится из рук.

— Это — из-за низкого давления, — понимающе кивнула я.

— Вы извините, что я обратилась к вам за помощью. — Она затянулась сигаретой. — Я понимаю, что нанимать человека для уборки — не очень-то демократично, даже как-то по-буржуазному. Деловая женщина должна в наши дни успевать все делать сама… Но я — страшно безрукая, а с такой огромной квартирой одной не справиться. Я возражала против такого количества комнат, но муж был непреклонен. К тому же у меня помимо работы — куча представительских мероприятий, да еще и общественная работа: жена начальника Ревпалаты, как и жена президента, по негласному протоколу должна заниматься благотворительностью или чем-то в этом духе…